ЛАБИРИНТ ВРЕМЕНИ

Голубовато-серый лист, на нем композиция, в которой можно распознать две человеческие фигуры, стоящие на некоем возвышении — настиле. Между фигурами располагается светлое, белое (кажется, что ослепительное) сияние. Это сияние словно материализуется и отделяет фигуры друг от друга. Такие ассоциации рождает во мне – зрителе – лист Василия Власова «Тишина и молчание». Тема неслышного, но значимого диалога между двумя существами вновь и вновь проигрывается художником в серии «Диалоги». Возможно, в этих композициях кто-то увидит нечто иное: в этом и состоит замысел художника – создать пластическую сюиту в пространстве узнавания -не узнавания, активизирующую воображение, интеллект, ощущения зрителя.

Имя Василия Власова не связано ни с художественными группами, ни с определенно обозначенными концепциями. Кто-то увидит в его творчестве эстетизм, или абстракционизм, интеллектуализм, декоративность, постмодернизм, даже сюрреализм… Элементы различных «измов» словно сплавляются в некоем горниле, чтобы создать особый, глубоко оригинальный и хорошо узнаваемый изобразительный язык Василия Власова.

Власов – в первую очередь график, художник книги; своему ремеслу он учился более 15 лет – сначала в художественном училище в Алма-Ате, потом – в Московском полиграфическом институте, (сначала как студент, а затем там же, в должности преподавателя). Он оформил более сотни книг, многие из них были отмечены дипломами и премиями престижных профессиональных конкурсов. Однако его творческий дар оказался шире, он не вмещается в цеховые рамки: поиски адекватного изобразительного языка для выражения насущного опыта вели его к созданию собственного стиля.

Важной составляющей этого стиля можно назвать тему Востока. Мы знаем, что многие художники от Пауля Клее до Павла Кузнецова – совершали своего рода «паломничество» на Восток – в Среднюю Азию, в Египет, в Марокко. У Власова оказалась «прививка» Востока: Алма-Ата, город, расположенный у подножия гор, курганы в окрестностях, лесистые ущелья окружали художника в детстве и юности. Возможно, один из таких курганов и стал прообразом композиции «Гора-повествователь»…

Старинные традиции Казахстана, национальные костюмы, декоративное искусство постоянно присутствовало в его поле зрения. Без восточного влияния не смог бы сложиться стиль художника — созерцательный, узорчатый, сложно-ассоциативный, музыкальный…

Мир литературы – это мир, в котором Василий Власов, как иллюстратор,  профессионально ориентирован. Однако художник находит точки соприкосновения и с миром музыки, и с изобразительным искусством предшествующих эпох. И у Власова появляются циклы, посвященные музыке Альфреда Шнитке; серии, варьирующие пластические формулы великого Веласкеса; или же объекты-«книги для глаз», в которых текст только подразумевается, а главным становится визуальный пласт.

Можно сказать, что Власов грезит о некоем синтетическом стиле – и в этом он наследник традиции, идущей от Василия Кандинского. Власов ищет универсальный синтез, в котором и музыкальные ритмы, и литературные аллюзии, и структуры классической поэзии, и восточное традиционное искусство орнамента обрели бы некий изобразительный, знаковый эквивалент. Название выставки «Лабиринты времени» — не случайны. Художник словно свободно перемещается в культурном пласте эпох, находя неожиданные сопоставления.

Постараемся обнажить механизм создания зрительного образа: импульс, идущий совсем не обязательно от натурного мотива, иногда от литературного или музыкального впечатления – включает некий чрезвычайно интенсивный процесс внутренней «переработки» впечатления. Это состояние эмоционального и психического напряжения и получает свое пластическое воплощение в полуабстрактных композициях. Полуабстрактных – потому что в его изобразительных элементах зритель улавливает сходство с человеческими фигурами, как в листе «Тишина и молчание», или угадывает изображение живых существ – в «Импровизации», или расшифровывает историю-притчу о возникновении живого – «Часть плана». В графике и живописи Власова существует особое пространство, построенное на изысканных колористических сочетаниях, в котором и происходит встреча с таинственным и подлинным. Словно Власов освобождает изображение от всего подробного, сюжетного, легко читаемого– с тем, чтобы зафиксировать некий внутренний образ, родившийся в нем от соприкосновения с темой, мелодией, мыслью…

Авторство:

Анна Чудецкая,

ведущий научный сотрудник

ГМИИ им. А. С. Пушкина